Только благодаря такому низкому, мелкому пониманию значения драмы и появляется среди нас то бесчисленное количество драматических сочинений, описывающих поступки, положения, характеры, настроения людей, не только не имеющих никакого внутреннего содержания, но часто не имеющих никакого человеческого смысла [Пускай не думает читатель, что я исключаю написанные мной случайно
театральные пьесы из этой оценки современной драмы.
Неточные совпадения
Когда актер, с головы до ног опутанный
театральными традициями и предрассудками, старается читать простой, обыкновенный монолог «Быть или не быть» не просто, а почему-то непременно с шипением и с судорогами во всем теле или когда он старается убедить меня во что бы то ни стало, что Чацкий, разговаривающий много с дураками и любящий дуру, очень умный человек и что «Горе от ума» не скучная
пьеса, то на меня от сцены веет тою же самой рутиной, которая скучна мне была еще сорок лет назад, когда меня угощали классическими завываниями и биением по персям.
Я никогда не разделял
театральных увлечений Кати. По-моему, если
пьеса хороша, то, чтобы она произвела должное впечатление, нет надобности утруждать актеров; можно ограничиться одним только чтением. Если же
пьеса плоха, то никакая игра не сделает ее хорошею.
От портнихи Ольга Ивановна обыкновенно ехала к какой-нибудь знакомой актрисе, чтобы узнать
театральные новости и кстати похлопотать насчет билета к первому представлению новой
пьесы или к бенефису.
Режиссер играл сегодня в
пьесе какую-то героическую роль и потому был в
театральных золотых латах, в ботфортах и в гриме молодого любовника.
Культом Островского отличался только Ал. Григорьев — в
театральной критике. На сцене о
пьесах Островского хлопотал всегда актер Бурдин, но дирекция их скорее недолюбливала.
Пьес за все четыре с лишком года, проведенных за границей, я не писал и, вернувшись, стоял совершенно вдалеке от
театральной сферы. Но я в 1868 году, когда жил в Лондоне, мог попасть в заведующие труппой Александрийского театра.
Тогда в газетах сохранялся прекрасный обычай — давать
театральные фельетоны только один раз в неделю. Поэтому критика
пьес и игры актеров не превращалась (как это делается теперь) в репортерские отметки, которые пишут накануне, после генеральной репетиции или в ту же ночь, в редакции, второпях и с одним желанием — поскорее что-нибудь сказать о последней новинке.
Вейнберга я в эту зиму 1860–1861 года (или в следующую) видел актером всего один раз, в
пьесе"Слово и дело"на любительском спектакле, в какой-то частной
театральной зале.
В самом начале
театрального сезона 1869–1870 года в"Водевиле"дебютировала молодая артистка, по газетным слухам — русская, если не грузинская княжна, готовившая себя к сцене в Париже. Она взяла себе псевдоним"Дельнор". Я с ней нигде перед тем не встречался, и перед тем, как идти смотреть ее в новой
пьесе"Дагмар", я был скорее неприязненно настроен против этой русской барышни и ее решимости выступить сразу в новой
пьесе и в заглавной роли в одном из лучших жанровых театров Парижа.
К"Современнику"я ни за чем не обращался и никого из редакции лично не знал;"Отечественные записки"совсем не собирали у себя молодые силы. С Краевским я познакомился сначала как с членом Литературно-театрального комитета, а потом всего раз был у него в редакции, возил ему одну из моих
пьес. Он предложил мне такую плохую плату, что я не нашел нужным согласиться, что-то вроде сорока рублей за лист, а я же получал на 50 % больше, даже в"Библиотеке", финансы которой были уже не блистательны.
Ал. Григорьев по-прежнему восторгался народной"почвенностью"его произведений и ставил творца Любима Торцова чуть не выше Шекспира. Но все-таки в Петербурге Островский был для молодой публики сотрудник"Современника". Это одно не вызывало, однако, никаких особенных восторгов
театральной публики.
Пьесы его всего чаще имели средний успех. Не помню, чтобы за две зимы — от 1861 по 1863 год — я видел, как Островский появлялся в директорской ложе на вызовы публики.
Этот Нилус, узнав, что я написал
пьесу, стал мне говорить про своего"незаконного"сына, который должен скоро выйти из
Театрального училища. В школе его звали Нилус, а в труппе он взял псевдоним Нильского.
На его
театральной судьбе, впрочем, не оправдалось замечание другого героя этой
пьесы, Аркадия Счастливцева: «Нынче оралы-то не в моде»!..
Нет ни Бога, ни истины, ни науки, ни отечества, ни друзей, ни ближних, ни добра, никаких убеждений; а есть только
пьеса, роль, публика,"приемы", есть горячка кулис и
театральной шумихи, состояние опьянения от хлопанья ладоней и вызовов.
В этих театрах русскими учениками Кунтша и Фюрста играны были следующие
пьесы: «О Франталисе эпирском и о Мирандоне сыне его», «О честном изгнаннике», «Тюрьмовой заключенник или принц Пикельгяринг», «Постоянный папиньнаус», «Доктор Принужденный» и другие. Все эти
пьесы имели все
театральные эффекты и ужасы, сражения, убийства и прочее.